С рыбалки Семен, как всегда, приехал с уловом. Семечке нравилось, когда отец приезжал домой после пары дней на реке. От него всегда пахло костром, рыбой, табаком и приключениями. Конечно, было обидно, когда он не брал Семечку с собой на реку, особенно с ночевкой, но с этим мало что можно было поделать.
Сначала где-то в начале улицы слышался утробный рев допотопного «Доджа», который дядь Вася выкупил на шахте за доллары в пору дико развивающегося капитализма. Огромный, широченный, красивый до невозможности «Додж Ариес» с ярко-салатовым салоном и 6-литровым движком служил предметом мечтаний всех без исключения пацанов во дворе. Отцова дружба с дядь Васей даровала Семечке хоть какие-то тайные надежды на право хотя бы посидеть за рулем. Регулярно дядь Вася возился с «Доджем» в гараже, что-то в нем починяя и улучшая, хотя улучшить идеал невозможно по определению. Но для дядь Васи слова «невозможно» не существовало никогда. Однажды он на спор улучшил соседского «Москвичка», да так, что тот полетел как птица. Недалеко, правда, но очень зрелищно. И в эти счастливые дни Семечка с дружком своим Денежкой всегда были на подхвате, с радостью возясь с промасленными тряпочками, отмачивая гайки в бензине и всячески помогая саморощенному автомеханику. Чуть дальше по улице, в таком же, как у Семечки, доме жил паренек по прозвищу Самоделкин. Прозвище взялось из старого журнала «Мурзилка», но было надежно подкреплено неизбывной тягой Самоделкина к возне с разнообразной техникой. Какой-нибудь мопед типа «Верховины» или «Риги» он умел разобрать и собрать с закрытыми глазами. На скорость. Поэтому дядь Вася регулярно гонял нас к Самоделкину, призывая того на консилиум. Отец периодически сманивал дядь Васю на рыбалку. Семечке всегда казалось, что отцу просто очень нравилось ехать на «Додже», опустив широченное стекло и покуривая в открытую форточку с таким деловым видом, словно ехал и не на берег вовсе, а как минимум в казино. Но вонючая погарская «Прима» обычно сбивала весь настрой.
Вот и сегодня Семечка пришел домой после очередной прогулки с Шушуней, настроение было такое…такое…в общем, он почти летал. И когда в конце улицы раздался знакомый низкий рык «Доджа», а потом и традиционный двойной сигнал, он опрометью бросился встречать отца. «Додж» подкатил одновременно лихо и вальяжно, так только он может подъезжать. Ни одна другая машина не умеет так. Отец выбрался из машины, залихватски клацнул дверцей и направился к огромному багажнику, в котором вполне можно было устроить небольшой бассейн. Легкое движение, изящная крышка багажника открывается, и в руки отца вылетает… утка! Самая настоящая кряковая утка. Она ошалело крутит головой по сторонам и даже не пытается сбежать.
- Держи – отец вручил утку Семечке так, словно так тому и положено быть, а сам взялся выгружать мешки с лодкой, рыбой и прочими снастями. Семечка застыл, глядя на утку и внюхиваясь в ее необычный утиный запах. Она пахла сразу всем и одновременно ничем знакомым, косила на Семечку своим темно-фиолетовым глазом и время от времени странно покряхтывала.
- На червяка клюнула – мимоходом пояснил Семен-старший, и скрылся в доме.
В этот вечер дом снова наполнился запахами жареной рыбы, но Семечка мало обращал внимания на любимо лакомство. Его вниманием безраздельно владела утка, которую он поселил в бане, налив ей воды в большой ушат и натаскав разной травы. Утром он понесет в ее в Дом пионеров, в кружок юннатов. Владимир Михалыч, руководитель кружка, дядька душевный и точно сможет утке помочь. А потом они вывезут ее на реку и отпустят домой…
За этими мыслями Семечка не заметил, как уснул. Разбудила его, как всегда, Морзянка. Первым делом он забежал в баню, попроведовать утку. Та спала, уткнувшись головой в угол под полком. Семечка умылся и побежал звонить Денежке:
- Денежка, привет! Приходи чего покажу.
- Да в школу же…
- Успеем, приходи давай. В Дом пионеров пойдем, понял?
- Чего я там забыл? – Денежка на дух не переносил все эти октябрятско-пионерские заведения, но любопытство взяло верх, и через пять минут он уже изумленно разглядывал диковинную птицу.
- А где взял?
- Батя с рыбалки привез. Говорит, на червяка взяла.
- Ну, надо ж такое, - Денежка почесал в затылке. – И чего мы с ней делать будем?
- Как чего? К юннатам отнесем, там ее подлечат, и потом мы ее с дядь Васей на берег увезем и отпустим.
- А может, с капустой ее? Вкусно…
- Все бы тебе пожрать, – Семечка отвесил Денежке легкий подзатыльник. – А она, может, тоже жить хочет.
- Конечно, хочет, но вкусно ведь.
- Так, ты давай, решай, идешь со мной к юннатам?
- Иду, иду, чего драться-то?
Владимир Михалыч встретил их в привычном состоянии легкого похмелья, некоторое время изумленно разглядывал утку, потом кивнул, икнул и вопросил:
- Ну, и что вы намерены с ней делать, молодые люди?
- Ей помочь надо, крючок вытащить, а потом мы ее на волю выпустим, на реке, – выпалил Семечка.
- Хорошо, оставляйте потерпевшую, что-то придумаем, – Владимир Михалыч пристроил утку под мышкой и направился в кабинет. – А вы идите в школу, нечего прогуливать.
Семечка еле дождался конца уроков, выскочил на улицу, на ходу натягивая пальто, и бросился бежать к кинотеатру, где его ждала Шушуня.
- Шуня, привет! Пойдем чего покажу!
Вера улыбнулась, подхватила Семечку под руку, заставив густо покраснеть, и заявила:
- Веди уж, кавалер.
От кинотеатра до Дома пионеров идти пять минут неспешным шагом, но нетерпеливый Семечка доволок Шушуню словно на буксире за две. Запыхавшись, сдал ее и свое пальто в гардероб и бегом рванул на второй этаж, в вотчину Владимира Михалыча. Дверь в кружок юннатов была закрыта, и из-за нее доносились чьи-то веселые голоса и дразнящее аппетитный запах. Сердце у Семечки оборвалось и ухнуло куда-то в пятки. Он уже все понял, но отказывался верить. В отчаянии он со всего маху пнул в дверь кабинета и закричал:
- А ну открывайте! Открывайте, я сказал!
- Семечка, ты чего? - Шушуня схватила его за руку и попыталась оттащить от двери. Дверь открылась, на пороге возник Владимир Михалыч. Был он изрядно навеселе и в левой руке держал темное утиное крылышко.
- О, Семен, проходи. Мы это… утку твою спасти не получилось…не пропадать же добру. Будешь? – он с глупой улыбкой протянул Семечке крылышко. Семечка несколько секунд яростно смотрел на него, а затем изо всех сил толкнул его в грудь руками, заставив отшагнуть назад. Рванулся следом, больно пнул его по коленке и ворвался в кабинет. Увидел на столе сковородку с несчастной уткой, схватил ее и принялся крушить все вокруг, сцепив зубы. Шушуня замерла на пороге, закусив кулачок, сидевшие в кабинете взрослые мужики оцепенело смотрели на происходящее, и только Владимир Михалыч попытался остановить Семечку. Но тут в дело вступила Шушуня. Уперев руки в боки, она гневно сузила глаза и пошла на опешившего преподавателя:
- Да как вы могли!? Он ей жизнь хотел спасти, а вы ее с водкой?! Я все расскажу отцу, и Семен все расскажет! Пошли, Семечка!
Семен опустошенно посмотрел на сковородку в своих руках, изо всех сил запустил ей во Владимира Михалыча и молча пошел к дверям. На выходе остановился, повернулся и презрительно бросил:
- Подонки…
Они сидели на лавочке возле кинотеатра, Шушуня молча гладила Семечку по руке, а тот пыхтел и все никак не мог успокоиться.
- Я отцу скажу, он ему всю требуху отобьет – мрачно сказал Семечка.
- А надо? Он ведь потом в милицию заявит, будут у твоего папки проблемы.
- Но ведь нельзя безнаказанным оставлять! – вскинулся Семечка.
- Ты их достаточно наказал. Видел, как они опешили? А этот так вообще перепугался до смерти. Я и не думала, что ты такой бешеный…
Семечка промолчал. Да и что тут скажешь?...